Тигран Саркисян: создание интеграционных объединений – это закономерность мирового развития

- Тема будущего евразийского проекта в эпоху глобальных потрясений очень актуальна, - сказал он. - Потрясения – это, в первую очередь, неожиданные события, которых в последние годы становится все больше. Это, к примеру, пандемия коронавируса, которая неожиданно ворвалась в нашу жизнь и внесла очень серьезные коррективы. Это и финансовый кризис, который потряс мировую экономику, это и переформатирование империй - мы переходим к формированию многополярного мира, когда неожиданно появляются новые формы взаимодействия. Смена технологического уклада, тотальная цифровизация – это тоже потрясение. Ломаются старые бизнес-модели, появляются новые цифровые платформы, которые меняют логику международного разделения труда.

Встает закономерный вопрос: как реагировать на такого рода потрясения, какие инструменты могут быть использованы? Один из подходов – это изоляционизм. Сейчас часто говорят даже о неоизоляционизме как о подходе, который должен помочь в преодолении глобальных потрясений.

Изоляционизм проявился буквально на первом этапе распространения коронавируса. Даже в самом интегрированном объединении – Европейском союзе – мы видели, как страны пытались решать проблемы пандемии путем закрытия границ и ограничения свободы передвижения людей. Такие модели показали свою очевидную неэффективность. Где-то сдержали первую волну, но не смогли спастись от второй. Теперь мы видим, что европейский континент меняет стратегию и в центре борьбы с пандемией ставит взаимодействие. Это приводит к единой политике, созданию единых платформ, внедрению интероперабельности между цифровыми платформами и системами медицинской информации.

Модель изоляции существует и в экономической и политической сферах. С приходом к власти Дональда Трампа США резко поменяли свою политику, вышли из соглашений о трансатлантическом и тихоокеанском партнерствах, начали вводить ограничения и тарифные барьеры, видя в этом способ обеспечения своей экономической безопасности. Это привело к цепной реакции по всему миру, пошатнуло системы свободной торговли и торгово-экономических отношений.

Практики изоляционизма как возможность ограничить себя от глобальных потрясений сопровождаются в том числе цивилизационными и ценностными кризисами. Мы видим это и в Европе, которая переживает кризис так называемого мультикультурализма и рост популизма. Есть это и в США, где прошли протесты и бунты. И в Европе, и в США ценностный кризис сопровождается ослаблением идеологических основ общества, что усиливает изоляционистские тенденции в системе ожиданий и требований.

Говоря об этих тенденциях в мире, мы должны говорить также о них и у нас. В наших обществах на государственном уровне вопрос о возможности изоляционизма также является предметом дискуссий. У нас также есть признаки цивилизационного и ценностного кризиса. Наша советская цивилизационная идентичность исчезла, и появился вопрос: кто мы, как мы осуществляем свою идентификацию? Мы разные или мы все-таки имеем что-то общее? Это ключевой вопрос на постсоветском пространстве – вопрос цивилизационного выбора и идентификации в новых условиях.

Но такой изоляционизм тоже показал свою неэффективность. Потому что изолироваться от части своей цивилизации очень сложно. Исходя из 30-летнего опыта после развала Советского Союза мы видим, что попытки изолироваться приводят к серьезнейшим потрясениям, к качественному ухудшению жизни людей, к развалу экономик и даже серьезным трагедиям.

Насколько эффективным может быть территориальный изоляционизм  в условиях, когда основой экономической активности и технологического развития является трансграничность? Ты можешь закрыть физические границы, но современный мир переходит в виртуальное пространство, строит цифровую экономику. Этот огромный мир уже находится у нас на ладони – в наших телефонах, компьютерах. Наши данные аккумулируются на цифровых платформах транснациональных корпораций, наши цифровые образы уже живут самостоятельной жизнью. Виртуальный мир активно влияет на нашу повседневную жизнь. О каком изоляционизме может идти речь!

В 21 веке изоляция и самодостаточность может быть обеспечена в виртуальном и культурологическом пространстве. Это означает, что, выбирая свой путь, человек получает уникальный шанс идентификации в том или ином культурологическом пространстве. В том пространстве, где ему комфортно, где предоставляются именно те услуги, которые им востребованы, где ценности общения, культурные штампы и нормы приемлемы для него. Очевидно, что эти культурологические пространства имеют цивилизационный фундамент.

Мир идет по этому пути, формируются глобальные цивилизационные проекты. Это означает, что стираются границы между государствами. Потому что в рамках отдельно  взятого государства невозможно обеспечить человеку возможность самореализации и самоидентификации. Это объективный тренд, который существует в современном мире. Он начал проявляться в середине прошлого века, когда на наших глазах начали форматироваться региональные интеграционные объединения.

Выигрышной такая позиция оказывается и с точки зрения глобальных потрясений. С середины прошлого века страны приходят к выводу, что вместе преодолевать трудности гораздо легче, нежели пытаться делать это в рамках отдельного государства. Более того, глобальные вызовы уже не признают границ, они могут возникать в далеком китайском городе, но уже через несколько часов достигать европейского континента. И отвечать на них необходимо тоже совместно.

Евразийский экономический союз – одно из таких объединений. И мы не являемся исключением, это скорее закономерность мирового развития. Исходя из своих особенностей, уровня социально-экономического развития, политических приоритетов страны выбирают ту или иную форму региональной интеграции. Сегодня мы насчитываем порядка 50 региональных объединений по всему миру, они формируются исходя из объективных потребностей входящих в них стран.

Сама жизнь подталкивает страны к интеграции. Потому что в рамках одной страны они не могут организовать эффективную модель организации общества. При масштабировании, когда снижаются операционные расходы для бизнеса, когда создаются более благоприятные условия для жизни граждан, появляются условия для эффективной организации общества. Это объективные тренды, против них невозможно идти.

Я часто привожу в пример Африканский союз. В 2019 году в Сочи на саммите Россия-Африка состоялось подписание меморандума с Африканским союзом, куда входит 55 африканских стран. Уникально то, что, несмотря на огромное разнообразие этих стран, на все те войны и геноцид, о которых мы слышали… Несмотря на все это, 55 стран подписали соглашение о зоне свободной торговли. Они поняли, что для развития необходимо снимать барьеры.

Наш Евразийский экономический союз на данном этапе декларирует реализацию четырех свобод. Это свободы перемещения товаров, рабочей силы, капиталов и услуг. Первые пять лет работы Евразийского экономического союза показали, что реализация этих свобод содержит в себе серьезный потенциал экономического роста. Понятно, что мы еще молодое объединение, нам необходимо пройти определенный путь, чтобы наша интеграция состоялась.

В этом контексте я бы хотел обозначить несколько проблем. Первая состоит в том, что уровень развития стран, входящих в наш Евразийский экономический союз, очень сильно разниться. Нам необходимо выравнивать уровни социально-экономического развития. Потому что если эти уровни  социально-экономического развития стран сильно отличаются, то и приоритеты работы правительств разные. И здесь возникает проблема проведения согласованной политики.

Во-вторых, необходимо обратить внимание на совместную реализацию структурных проектов: транспортно-логистических, информационно-коммуникационных, энергетических и финансовых. От этого зависит скорость развития ЕАЭС, увеличение его конкурентоспособности на рынке, считает зампредседателя Правления ЕАБР.

Важно также укреплять наднациональные институты и создавать новые. Примером такого института является Фонд цифровых инициатив Евразийского банка развития. Подобные наднациональные институты дают возможность бизнесу осуществлять свою деятельность в масштабах всего ЕАЭС.